Опасные связи [Роковое наследство] - Кейси Майклз

Сделав это сообщение, Мелани снова уселась прямо, не спуская с него глаз, готовясь проявить снисходительность, когда он рухнет к ее ногам, умоляя о пощаде.

— Ну, мой дорогой Люсьен, что ты на это скажешь?

— А я что-то должен сказать? Ну просто ничего не могу придумать. — Он подавил легкую зевоту. — Если ты ждешь ненароком, что публика разразится аплодисментами, то боюсь — тебе придется ужасно разочароваться. На лондонской сцене выступают гораздо лучшие актрисы.

Нет! Она вскочила на ноги, но только для того, чтобы рухнуть на пол у его стула. Он что, не понял? Он, наверное, просто не слушал ее!

— Но ты должен мне поверить! Нодди — твой сын. Послушай меня! Я поняла, что беременна, как раз после того, как умерла Памела. Подумай, Люсьен! Ты себе даже представить не можешь, в каком отчаянии я была! Когда Эдмунд был в таком состоянии, разве могла я сознаться ему, что ношу незаконного ребенка от незаконного сына его мертвой жены?..

Он снял ее руки со своих колен и сложил кончики пальцев, любуясь блеском рубина. Кроваво-красный камень привораживал взгляд, и она позавидовала кольцу: ведь оно сидело на руке, которая некогда ласкала ее.

Его следующие слова заставили ее вернуться с небес на землю.

— Да, пожалуй, ты права, дорогая. Я сильно сомневаюсь, что Эдмунд решил бы отослать объявление об этом в лондонские газеты. Позволь подумать: как бы это пришлось сформулировать? Мистер Эдмунд Тремэйн, из Тремэйн-Корта, с гордостью сообщает о деликатном положении невесты незаконнорожденного сына Памелы Кингсли Тремэйн, мисс Мелани — нет, это чересчур замысловато, не так ли?

— Перестань!!! — Она была в отчаянии. Сцена вышла совсем не такой, как она рассчитывала. Какая же она дура! Опять полезла напролом, поспешила все выложить и снова нарвалась. — Выслушай меня, ведь это все правда! Я была беременна твоим ребенком. Эдмунд вышвырнул бы меня. Я не знала, к кому обратиться, что делать. Когда Эдмунд ворвался ко мне в комнату, пьяный, почти ничего не соображавший, я попыталась с ним бороться…

— К тебе в комнату, дорогая? А я слышал краем уха, вот только запамятовал где, что это ты пришла к нему в комнату, в ту самую, которую он незадолго до того делил с моею матерью.

Люсьен достал из жилетного кармана свою знаменитую табакерку и занялся ею.

— Умоляю, дорогая, я всего лишь простой смертный… Столько трагедий в один присест — ты совсем смутила меня. Так что ты говорила?

Он колеблется — она была в этом уверена.

— Да, конечно, мой дорогой. Давай вернемся к самому началу. Когда я с ним боролась, я внезапно поняла, что могу воспользоваться им, чтобы помочь тебе, чтобы помочь нам всем. Если я позволю Эдмунду овладеть собой, если он поверит, что зачал со мною ребенка — он почти наверняка женится на мне и наше дитя будет в безопасности. Ребенок будет носить имя Тремэйнов, как раз так, как того бы хотела и Памела, а впоследствии мы трое завладели бы и самим Тремэйн-Кортом!

Люсьен встал, вскочила и она. Сейчас!.. Сейчас он заключит ее в объятия!

— Я понял. Да, теперь все стало совершенно ясно. Какая удивительная простота. Кое-кто даже счел бы ее извращенной. Ты все это сделала для меня. Какое самоотвержение, самопожертвование! Как ты бесконечно бескорыстна! Да тебе памятник надо поставить.

Ее руки судорожно вцепились в его плечи.

— Да! Да! Я сделала это для тебя, дорогой! Для нас. Я хотела тебе сказать это еще тогда, в первый раз, когда ты только вернулся домой. Просто я растерялась от желания поскорее быть вместе с тобою. Но Мойна была права: я поспешила и тоже потом впала в истерику — после всего, что перестрадала ради нас. И я говорила тогда всякие ужасные вещи, я знаю, но я должна была защищать свое положение в Тремэйн-Корте. И я должна была защитить нашего дорогого, драгоценного Нодди. Мойна предсказала, что в свое время ты вернешься ко мне, и вот ты здесь. Только все не так, как обещала Мойна. Ты теперь ненавидишь меня, тогда как я… я так тебя люблю!..

Ее голосок прервался, поскольку ей больше нечего было сказать, и она припала головкой к его плечу, горько рыдая. От того, что он сейчас скажет, зависит вся ее жизнь. Ее будущее. Весь ее мир!

Он долго молчал, позволяя ей рыдать у себя на плече, но, к ее ужасу, не делая попыток ее обнять. Наконец — то ли через минуту, то ли через целую жизнь, когда она уже совершенно утратила надежду, — он подхватил ее на руки и понес к двери.

Она тут же приникла к нему, разгораясь от тепла его тела. Она верила, что он несет ее в спальню, где все давно готово к этому чудесному моменту. Но вдруг Мойна забыла зажечь свечи? Ах, они осветят комнату огнем своей пылкой любви! И она почувствовала, как у нее повлажнело между бедер — ее тело уже было готово к его приходу.

И вдруг, не успели они даже дойти до фойе, ее туфельки коснулись пола. Он еще какое-то время поддерживал ее за плечи, не давая упасть, но вскоре убрал руки, оставив в совершенной растерянности.

— Люсьен? Что-то не так? Ты не хочешь отнести меня в спальню?

— Бедная, обманутая Мелани. Ты и впрямь поверила, что я сейчас затащу тебя наверх, чтобы заняться любовью? На самом деле я сначала решил было отнести тебя к Эдмунду, как уже сделал однажды, чтобы ты могла ему повторить свою трогательную историю. Но только что мне в голову пришла превосходная мысль. Я подумал, что еще лучше справлюсь с этим сам.

Она подняла на него глаза, взглянула в его красивое безжизненное лицо, холодные темные глаза. Что за непостижимый человек! А ведь она считала, что он принадлежит ей, — стоит только поманить его, и он будет ее.

— Люсьен, дорогой, — взмолилась она. — Ты не поверил мне, да? Но ведь ты должен знать, как я тебя люблю и что я никогда тебе не лгу. Разве я не доказывала тебе это много раз прежде? — Она тряхнула его что было сил, словно от этого он должен был прийти в чувство, и ее детский голосок поднялся до крика от какого-то непонятного ужаса. — Посмотри же на меня, черт бы тебя побрал! Ты что, не понял?! Нодди — твой! И теперь ты должен меня любить! Что я должна сделать, чтобы ты мне поверил?

— Вот вы где, миссис Тремэйн. Обед подан, мадам.

— Вон отсюда, осел!!! — взвизгнула Мелани, не поворачиваясь в сторону Бизли, который вошел в гостиную через противоположную дверь.

— Похоже, у тебя постоянные проблемы со слугами то в одном вопросе, то в другом, дорогая? — заметил Люсьен после того, как за Бизли захлопнулась дверь, тем безразличным тоном, который доводил ее до истерики. Люсьен вернулся, но от этого в ее жизни ничего не изменилось.

Его руки потянулись к ее шее, и мгновение спустя в них оказались жемчуга, принадлежавшие некогда Памеле. Мелани почувствовала себя странным образом обнаженной.